Кейли Хармс: Почему я больше не сторонница цессационизма

Цессационизм - богословский термин, учение о прекращении действия некоторых даров Святого Духа в послеапостолькое время (знамения, чудотворения, иные языки и проч.).

Мои отношения с Иисусом коренным образом изменились, когда мне было около 20 лет, когда произошли две вещи: 1) я отказалась от своей давней веры в прекращение отношений и 2) мой брак начал рушиться.

Отчаяние и агония последнего привели меня прямо к подножию креста и углубили мои отношения со Христом и зависимость от него, как ничто другое. Я пропиталась Его Словом. Я часами лежала лицом в молитве.

Мои преданные родители воспитали меня в реформатской пресвитерианской церкви и школе. Они многим пожертвовали, чтобы предоставить мне эту возможность, и я не воспринимаю ее как нечто само собой разумеющееся. Именно здесь я научилась критически мыслить, ставить объективную истину выше своих чувств, тщательно изучать Священное Писание и готовиться к тому, чтобы получить ответ по своей вере, к которой я отнеслась очень серьезно, в основном из-за страха быть пораженной молнией, если Я раскрасила линии за пределами линий, но это было связано как с моим неправильным взглядом, так и с реальным учением церкви.

Я могла бы написать абзацы о достоинствах реформатской христианской жизни. По большому счету, это люди дисциплинированные и глубокие. Они искренни в своем желании повиноваться Христу и обладают смелостью, которая посрамляет многие другие конфессии. Они готовы твердо отстаивать то, во что верят. Это всегда находило отклик у меня, как у страстного человека с такой же яростной убежденностью.

Но есть и недостатки, и я пришла к выводу, что цессационизм – один из самых больших. Цессационизм, как говорил один из моих любимых пасторов, — это вера в то, что чудеса прекратились вместе с уходом Петра. Там говорится, что чудес на самом деле больше не происходит, что духовные дары, такие как пророчество и говорение на языках, — это по большей части истерия, коренящаяся в отчаянии и обмане. Цессационизм – это ложь, цель которой – зажать Бога в коробку, которую люди могут предсказать и в конечном итоге контролировать.

И я цеплялась за реформатскую теологию именно из-за того контроля и ложной уверенности, которые она мне давала. Для всего был сценарий. На любой жизненный вопрос можно было ответить с помощью Гейдельбергского катехизиса или Вестминстерского исповедания веры. Реформированные люди часто чувствуют близость к Богу, зная о Боге, и я усваивала эти знания, как губка, готовая ответить на все богословские вопросы, начиная от доктрины полной развращенности и заканчивая достоинствами премилленаризма. Моя способность ответить на любой возникающий вопрос или сомнение создавала у меня ложное чувство безопасности; пока у меня есть ответ, со мной все будет в порядке. Мое богословие отличалось порядком и опрятностью — все на своих местах, нет места беспорядку, неуверенности и сомнениям. У нас все было сведено к науке. Я даже знала, в каких стихах каких гимнов можно поднять руки к Небесам. Любой, кто действовал за пределами этих параметров, должен был подвергаться глубокому подозрению.

И я была готова игнорировать множество вредных для меня идей в обмен на эту уверенность. Я убедила себя, что это форма библейского послушания, смерти для себя. Например, их взгляды на женщин я была готова переварить. Поверхностное чтение некоторых вырванных из контекста стихов привело меня к убеждению, что Бог действительно хотел, чтобы женщины были молчаливыми и покорными, поэтому я приложила все усилия, чтобы примириться с этим, разрешив свой когнитивный диссонанс, повторяя мантры типа: «Пути Бога выше моих. Ничего страшного, если я этого не понимаю. Он все еще хорош».

И эта мантра, конечно же, истина, поэтому эта территория меня так смущала. Объективно верно, что Бог есть Бог и что Он может делать то, что хочет, и мне не всегда нужно это понимать. Но одной из вещей, которой мне очень не хватало в моем познании Бога, были настоящие отношения с Иисусом Христом, возлюбившим мою душу и поднявшим мою голову. Я подменяла свои знания о Боге реальными отношениями с Богом.

У меня это получалось не очень хорошо.

Мое раскрашенное по номерам христианство не смогло мне ничего предложить, когда моя жизнь рушилась. У него не было ответов или оружия для интенсивной духовной войны, бушующей вокруг меня и сеющей хаос в моей жизни. Я никогда не забуду, как обратилась к своему пастору в глубоком отчаянии и нуждалась в руководстве. Он вручил мне книгу Фрэнсиса Шеффера и процитировал: «Тебе просто нужно оседлать своего тигра».

И это было все. Поднимите себя с помощью своей начальной теологии, которая гласит: «Бог благ. А теперь смирись с этим».

Мне нужно было гораздо больше.

В детстве я переживала демонические явления с поразительной частотой и интенсивностью. По мере того, как моя вера и понимание возрастают, я понимаю, что это типичный опыт для жертв насилия. Даже те, кто не верят в Бога, часто имеют личный визуальный опыт знакомства с демоническим царством. У нас есть причудливый, клинический язык, чтобы описать и объяснить эти переживания таким образом, чтобы он казался менее мистическим и более логичным: мы часто слышим о таких вещах, как «сонный паралич», что часто происходит, когда люди находятся под демоническим гнетом, что делает их совершенно неспособными пошевелиться или даже открыть рот, чтобы позвать на помощь.

Для меня этот опыт был настолько всеобъемлющим и настолько интенсивным, что я спала с включенным светом даже в свои 20 лет. Когда я была беременна сыном и участвовала в самой жестокой духовной войне в своей жизни, мне действительно нужно было, чтобы мой наставник спал со мной в постели, потому что ужас был очень сильным. Ночью я могла видеть демонов в своей комнате. Я могла чувствовать их. Я могла их слышать. Однажды ночью было так плохо, что я выбежала из своей комнаты и залезла в кровать к сестре. Она выпрямилась на кровати и спросила: «Кейли, что ты принесла сюда с собой? Здесь так темно!»

Реформатское христианство не имело ответа на ее вопрос. Меня направили к психиатру, и мне назначили литий, который никак не помог решить реальную проблему. Мой опыт быстро списали на психическое заболевание, а не на демоническое угнетение. И стыд, который пришел с этим диагнозом, заставил меня стремиться спрятаться, изолироваться и уйти еще дальше в угнетение, а не разоблачать, упрекать и побеждать его.

Хотя мы громко читали отрывки из Библии о духовной войне, казалось, что между тем, во что мы верили, и тем, чему я училась в церкви, существовал разрыв. Меня активно учили не доверять тем самым верующим, которых Бог намеревался использовать, чтобы помочь мне, и я, как прилежный и послушный слуга, так и сделала.

Но в конце концов я пришла к концу. После многих лет работы над преодолением травмы, полученной из-за жестокого обращения, и последующих неверных решений, я вышла замуж за жестокого мужчину, который постоянно мне изменял, и я была настолько сломлена, что буквально не могла больше взять себя в руки.

Моя лучшая подруга Элли (одна из самых блестящих и помазанных людей на планете Земля), видя мое отчаяние, почувствовала, что я наконец-то готова принять. Однажды ночью она потащила меня, хромающую, в свою харизматическую церковь, и я просто сломалась. Пока группа прославления пела, я упала на колени, подняла осколки моих богословских идолов и сказала: «Возьми их, Боже. Я отдаю все это. Дай мне то, что мне нужно. Исправь меня."

Тем вечером пастор подошел и возложил на меня руки во время молитвы, и я почувствовала мощную волну почти электрической энергии, прошедшую через мое тело. Это сбило меня с ног. Меня даже не волнует, насколько сумасшедшим это звучит. Я была самым скептически настроенным человеком на свете. Со мной подобные вещи не случались. Но я оказалась на спине, лицом к лицу с неоспоримой силой живого Бога, который достаточно заботился обо мне как о личности, чтобы появиться и напомнить мне о Своем осязаемом присутствии. Вы не сможете этого не знать, как только испытаете это. И с тех пор я переживала это снова и снова, через пророческие слова, через видения, через чудесное обеспечение, через божественные назначения. 

Во многих отношениях это было началом моего пути деконструкции. Если все, во что я до этого момента верила в отношении того, как действует Бог, было неверным, что еще я упускала? Я буду честна: отказ от цессационизма для меня был похож на выход амиша из образа жизни амишей; Мне пришлось несерьезно относиться ко всему, что, как мне казалось, я знала о Боге, и несколько слепо выяснять, где проходят новые границы. И это был неприятный процесс.

В рамках этого я молилась о том, что делать с моим неудачным браком, и постоянно слышала, как Бог говорил: «Красота ради пепла». На самом деле, этот стих пришел ко мне в столь разных вариантах и ​​формах за короткий период времени, что, когда мне предложили сменить пароль на моем компьютере, я сменила его на «красота ради пепла». Я истолковала это так, что Бог собирается восстановить мой брак и исцелить моего мужа.

Я верила в это горячо и с детской верой. Каждый раз, когда у меня возникало искушение объявить об уходе, неизбежно какая-нибудь пара в церкви, которую я никогда не встречала, подходила ко мне и говорила что-то вроде: «Мы чувствуем, что должны сказать вам, что Бог хочет исцелить вашего мужа». Им нечего было знать, что мой муж вообще нуждается в исцелении. Поэтому я оставалась и молилась.

Моя бедная семья умоляла меня найти разум, но вера, как я ее понимала, была глубоко неразумной. Вот что сделало это верой. Муж сломал дверь над моей головой. И все же я осталась. «Накануне прорыва всегда становится хуже», — помню, как я говорила своей семье. У него появилась девушка. И все же я осталась. «Рука Бога не слишком коротка. Я знаю, что Он сказал мне», — настаивала я. Он запер меня на стоянке и выкрикивал мне ругательства в присутствии моих детей. «Но Бог хочет исцелить Его», — сказала я своим отчаявшимся членам семьи.

Я помню, как часами сидела, умоляя Бога и рисуя рисунки. Вы можете увидеть мое упорство в картинках, которые я нарисовала. Я решила «подставить лицо мое, как кремень» и прикоснуться к краю Его одежды. Снова и снова я молилась: «Я не отпущу тебя, пока ты не благословишь меня».

Я цеплялась за обещания, которые я получила в течение семи лет, будучи осужденной. (Семь, как вы заметили, — это библейское число завершения.) Мы развелись вскоре после того, как у него появилась шестая или седьмая любовница, и это меня раздавило.

Я была такой верныой. Я была настолько послушена тому, что, как мне казалось, говорил мне Бог. Я верила сверх всякой меры в то, что Бог способен изменить мои обстоятельства. Я выставила себя дурочкой, защищая то, во что я полностью верила: Бог собирался дать мне красоту взамен пепла в моем браке. Он хотел исцелить моего мужа.

Неужели я ослышалась? Как я могла быть так близко к Богу и в то же время так полностью заблуждаться? Разве эти слова не исходили от Его голоса? Где я ошиблась? И почему я делюсь всем этим неловким багажом на публичном форуме, который, скорее всего, подвергнет меня дальнейшим насмешкам?

Именно такие ошибки в первую очередь удерживают реформатов от того, чтобы войти в эти воды. Это тот тип затруднений, которые они хотят смягчить ради общего блага. Вот почему они приняли цессационизм. Но вот что я узнала:

1.Бог всегда вознаграждает послушание и веру, даже если мы ошибаемся. Он судит наши сердца, и вера (даже ошибочная) не пропадает даром. Это принесет плоды; даже если плод окажется не совсем таким, как мы ожидали.

Не послушалась ли я Бога в отношении своего брака? Не совсем. Он действительно хотел принести мне красоту вместо пепла. И Он был верен, чтобы сделать именно это. Он привел мне нового мужа, который любит Иисуса и моих детей, который ненавидит порно, который никогда и пальцем не пошевелит, чтобы причинить мне боль, и который действительно любит меня и заботится о моем сердце. Моя жизнь сейчас намного богаче, чем когда-либо могла бы быть с моим бывшим. И я думаю, что Бог хочет исцелить и моего бывшего.

Я ошиблась, полагая, что знаю, как будет выглядеть Божье решение. Я взяла слова, которые Он дал мне, и нарисовала свой собственный предпочтительный рассказ. И я была очень, очень неправа.

Когда мы делаем смелые заявления о том, что сделает Бог, заявления, включающие такие конкретные детали, как сроки, которые не сбываются, мы наносим огромный вред доверию к харизматическим учениям, и за это необходимо нести ответственность. Я действую здесь осторожно, но нужно сказать, что я видела, как люди причиняли аналогичный ущерб своими пророческими словами о кандидатах в президенты, и здесь тоже следует привлечь к ответственности.

2. Когда мои неверующие братья и сестры увидели, что я придерживаюсь веры в то, что в конечном итоге было заблуждением, я подорвала их способность доверять даже законным частям моей веры. Я скорблю об этом. Я это испортила. Я должна назвать это провалом с моей стороны. Я не могу просто обелить все это и сказать: «Бог изменил Свое пророчество для меня, и тебе нужно продолжать сопровождать меня в этой поездке». Как я могла ожидать от них этого?

3. Если ваша вера чиста, опрятна и совершенно упорядочена, если она не допускает ошибок, небольшого беспорядка или столь необходимой борьбы с Богом (Бытие 32:22), вы не уйдете хромая, но и с новым именем не уйдете. Бог хочет, чтобы мы пошли на некоторый риск, вышли из лодки и поверили, что Он поможет нам идти по воде. Вера не может быть пассивной. Она должна быть активной. Это должно быть смело. Настоящая вера не смотрит на горы и не говорит: «Господь, если Твоя воля, я сдаюсь этому препятствию в моей жизни». Настоящая вера смотрит на препятствие и приказывает ему двигаться.

Писание повелевает нам не презирать пророчества, и я этого не делаю и не буду. Но я также буду верна остальной части этого стиха, которая говорит нам испытывать каждый дух, и если некоторые из этих духов не проходят это испытание, мы должны иметь возможность сказать об этом. Это требует готовности держать истину в напряжении, проникать в серые зоны, мириться с неопределенностью, открыто высказывать свои сомнения и приносить их к подножию креста, а также ждать ответов от Господа. Для меня оставаться привязанной к реформатской теологии было чем-то вроде выбора держаться за береговую линию, в то время как могущественный Бог призывал меня выйти на воду.

Все, что я могу сказать, это то, что колодец Божьей силы — это хронически неиспользованный источник. Многие из нас цепляются за берег застойной, упорядоченной веры, потому что боятся утонуть в водах наших сомнений. Что, если «оседлать нашего тигра» похоже на то, что мы уступаем чувство контроля Льву Иуды?

Мне вспоминается цитата из Нарнии, где Сьюзан спрашивает мистера Бивера, в безопасности ли Аслан: «В безопасности?» - сказал мистер Бивер. - Кто сказал что-нибудь о безопасности? Конечно, он не в безопасности. Но он хорош. Говорю вам, он король.

Кейли Хармс, соосновательница женской коалиции «Руки через проход», — христианская феминистка, которая редко вписывается в рамки. Она говорит правду, толкает конверты, последовательница Иисуса, пережившая насилие, писательница, жена, мама и любительница правильно произнесенных слов.